Павел Булатников: «Я же не олимпийский чемпион — меня только охранники в магазинах узнают»
Сегодня герой постоянной рубрики Generation.bY «Культурные люди» вокалист «Ляписа Трубецкого» Павел Булатников. В большом интервью Павел рассказывает, как повезло с «бээнэфовцами», о юношеские длинные волосы и большие серьги в районе «Грушевка», о том, как чувствовать себя на 25, когда тебе уже за 30, про трудоголика Сергея Михалка и то, что название «Беларусь» ассоциируется с трактором.
По дороге Павел вспоминает, как прошел день: «Был на студии „Беларусьфильм“, где мы примеряли костюмы для съемок нового клипа. После была тренировка. Успел только заскочить домой, и — к вам».
Жизнь до и после 30
Про спорт
По понедельникам, средам, пятницам у меня фитнесс, а по вторникам и чацьверах — бокс. Почему именно бокс? Так получилось, что Серега запал на это дело и подсадил нас. Бокс — это не только единоборство, но и очень хорошая кардыянагрузка. Я ничего в жизни лучше не видел. Когда мы уже в возрасте «за 30», приходится немного усилий прилагать, чтобы оставаться в форме.
А к «Ляписов» я профессионально занимался хореографией. Я танцевал с 5-й по 8-ю класса.
Об обучение
Окончил минское училище искусств и культуры, а после — отделение хореографии Института культуры.
При поступлении в институт единственная моя задача была сдать общеобразовательные предметы — то, чего больше всего боялся. Но как-то сам написал сачыненьне. Оставалась история. Был 90-й год — все не совсем понимали, что правильно, а что неправильно. Мне повезло, и в мою комиссию попали заядлые бэнээфовцы и антикоммунист. Ну я на этой волне и отвечал. Но мог же и не угадать, правда? Мне везет.
Булатников-неформал
Я носил серьги и длинные волосы. Это при том, что я жил в районе Грушевка. Около вокзала старый такой район. И вот, живя в таком месте, я умудрялся ходить с длинными волосами, с огромными такими халапутамі в ушах. И мне это прощалось. Потому что я участвовал в неформальном жизни района. Любому другому, кто появился бы в таком виде, завидовать не приходилось.
Физическое и моральное жизнь выпускника Булатникова
После института я физически долгое время как раз ничем и не занимался. Я был такой расслабленный: рад был пить пиво и есть все, что хотелось. Я все время пытался набрать вес, так как был слишком худой и очень комплексовал по этому поводу. А после 25 ближе к 30 вдруг что-то поперло так, что я не знал, куда это все лишнее девать. Пришлось брать себя в руки. Потому что, грубо говоря, только бухать — неинтересно.
А по специальности я не работал. Как-то меня музыка всегда больше привлекала.
После института год я занимался торговлей — был руководителем пункта продажи кассет. Во мне нашлись еще и какие-то задатки менеджера. Свою точку из ужасных минусов я вывел на нормальный уровень. У нас был такой ассортимент, что к нам ездили со всего города.
Про Сергея Михалка и «Ляпис Трубецкой»: «Что я буду там делать?»
Однажды мой друг Сергей Михалок сказал: «Слушай, давай попробуем в Ляписах успевать». На что я ответил: «Серега, я всю жизнь как-то пел не совсем то».
С Сярогам мы дружим с училища искусств и культуры. У меня были свои музыкальные проекты, а он занимался «Ляписами» всегда. Мы дружили, но никогда не работали вместе. А тут он предложил, я был очень удивлен и это довольно настороженно воспринял. Я не совсем представлял, что я буду там делать.
С осени 1997 года. я был уже в составе группы «Ляпис Трубецкой». Ну вот как-то незаметно для меня самого потихоньку и закрутилось. И больше я никуда не шарахался. В пределах группы мне хватает самореализации. Серега у нас генэратар идей. Мало таких людей, таких трудоголиков, которые бы делали столько всего нового, пытались столько осуществить. Поэтому мне далеко не скучно.
Мы приехали в кафе, сели на улице пить кофе и разговаривать о прежний и современный «Ляпис Трубецкой», про семью и друзей, Белоруссию и патриотизм.
Madonna, Jamiroque и «Ляпис Трубецкой»
— Какой город гастролей понравился наиболее?
— Лондон. Чем? Сложно объяснить. Город же чувствуется как? В него попадаешь, и с вокзала, аэропорта ты начинаешь чувствовать людей, атмосферу в нем. Состоит общая картина. Мы в Лондоне сыграли один концерт, а жили дня четыре. Там была такая тумба с афишами, где на огромных стендах было написано: Madonna, Jamiroque и «Ляпис Трубецкой»… Нас аж гордость взяла:)
Американские стереотипы
— Вас ждут американские гастроли. Или имеешь какие-либо представлении об этой стране? Ожидания какие?
— Стереотипы? — Павел называет слово, именно для которого я и искала синонимы. — Стереотипы про Америку как про страну, которая жрет гамбургеры и пьет кока-колу — это, считаю, не совсем правильно. Потому что есть много чрезвычайно достойных музыкантов, писателей, артистов, режиссеров оттуда. Поэтому говорить в целом про Америку, что это якобы такая «отсталая» страна, я бы не стал. Я думаю, что она разная. И каждый, кто туда поедет, найдет то, что он захочет. Прежде всего это страна возможностей: возможностей услышать, увидеть и т. д. Поэтому, если ты хочешь видеть Америку толстую с гамбургерами, ты увидишь ее такой. Если ты хочешь увидеть клубную, музыкальную — ты увидишь ее такой.
Особых иллюзий и ожиданий мы не имеем. Но очень надеемся, что на концертах будет востребован наш сегодняшний репертуар. Не то, что было 10 лет назад. Чтобы не заставляли нас там играть «Ау», «Яблони», «Голуби» и прочее тому подобное…
О «Ляпис Трубецкой» сегодня: «Мы дурачки, конечно, но не совсем»
— Ты не любишь эти песни или что?
— Мы не любим эти песни, потому что ну сколько же можно? Группа «Ляпис Трубецкой», по большому счету, никогда не был поп-коллективом. Но если на студиях, с которыми мы имели контракты, искали «форматное песни», под их критерии подходили только какие-то пародийные поп-номера. За них хватались, их раскручивали, они становились популярными. А у людей из-за этого происходил перекос в сознании. Они были убеждены, что группа «Ляпис Трубецкой» — это только то, что они видят. На самом деле люди абсолютно не должны так думать — мы совсем не так выглядим. Особенно, если кто-то вникал и слушал нас.
И, конечно, люди, которые приходили на наш концерт, хотели слышать только «Ау» и «Яблони». А когда мы играли что-то более жесткое, в них возникал протест: «Подождите, что это такое? Мы шли же на группа „Ляпис Трубецкой“! Это же должны быть такие веселые, пьяные, кабацкие псевдо-свадебные музыканты. А они тут пытаются какой-то рок играть…»
В результате все эти форматы сослужили нам плохую службу. Нам и сейчас приходится доказывать, что мы не совсем такая группа. А у многих в сознании так и осталось, что «Ляпис Трубецкой» — это дурачки. Мы дурачки конечно, но не совсем такие.
До нынешнего нашего состояния мы долго шли. Уже в альбоме «Золотые яйцы» мы пытались как-то отдалиться от того, что делали раньше. Хотя и там есть конъюнктурные поп-номера вроде «Раінькі». Но опять же таки это желание угодить кому-то форматом: «Ну как же попасть в модный телевизор или на модную радиостанцию?
— Значит, были такие цели?
— Мы пытались, конечно. Чистые поп-номера были сделаны с прицелом, что это возьмут куда-то в ротацию. Потом, когда мы писали альбом «Капитал» и пришли на студию к Цялезіна, он спросил: «Какой формат?», а мы сказали: «Никакого!» «Ну подождите, какая радиостанция должна взять?» Мы сказали: «Неважно, никакая! Это должно нравиться нам». В итоге, когда мы записали альбом, где не падстройваліся под конъюнктуру, кучу песен взяли в ротацию многие российские и украинские радиостанции. Не знаю про белорусские, потому что не совсем понимаю, что у нас здесь происходит.
Произошел перелом сознания, когда мы поняли, что дальше нельзя так. Нам надоело заигрывать, мы захотели быть сами собой.
— И вы только сейчас начинаете быть настоящими?
— Мы сейчас занимаемся тем, что нам нравится, что мы любим. Те песни, которые мы сейчас выполняем, это и есть наше видение, наши музыкальные приоритеты. У нас считается, что «Капитал» — это первый альбом, «Манифест» — это второй альбом. И очень приятно, когда на наши концерты приходят люди 18-20 лет, которые не знают «бывшие заслуги и получить лавры». Они приходят по новый материал. Случилось то, о чем мы так долго мечтали: мы вернули себе самую активную молодую аудиторию.
Пошли внутрь. Ты зьмерзьнеш.
— Чего ждать от вас впереди?
— Радикально нового, конечно, пока изобретать не будем. Зачем? Мы только сейчас наконец-то нашли свое лицо. Глупо шарахаться из стороны в сторону. Ясно, что это не будет в чистом виде, как были «Капитал» и «Манифест». Ясно, что это будет трансформироваться… вперед забегать. Есть идеи и планы. Разные темы будут. Темы актуальные. По крайней мере, это точно будет не нудно.
— А концерты «Ляписов» как сам успрымаеш?
— Понимаешь, глупо говорить: я иду на концерт, как на праздник. Для меня это такое… Вот говорят заслуженные артисты: «мы крепились энергией публики». Так не хочется говорить такие банальные вещи. Ясно, что мы от этого получаем удовольствие. Ясно, что это наша работа, но это работа нам в радость. А если концерт происходит в родном городе при большом количестве людей, ну… тут и так все понятно. Не нужно ничего объяснять. Я действительно счастливый человек. Не хочется сыпать банальными фразами.
— Или нетрудно каждый день выступать, как, например, во время тура по Беларуси?
— Даже в самые невеселые времена коллектив в среднем давал более 100 концертов в год. Если мы уже такое количество времени ездим, концерты разные, публика разная. Все по-разному бывает. Здесь уже есть такой — дурацкое слово — опыт. Иммунитет разве выработался, что ли.
Булатников: «Я — обычный»
— Когда я рассказал свою историю, получается, что я такой «баловень судьбы». Везунчик. Все как-то якобы так просто получалось. Конечно, не все так радужно было, и не все сразу просто случалось, но тем не менее я могу сказать, что удачу за хвост держал. Удача — это важная составляющая для творческих личностей. Я — удачливый.
— Может просто ты сам привлекаешь удачу?
— Конечно, не бывает ничего просто так. Безусловно, нужно прилагать какие-то усилия. Если ты делаешь свое дело, нужно ее делать максимально хорошо. А когда творческий человек на своем месте успешно работает, то рано или поздно звезды сходятся. Это и есть та удача, о которой я говорю. Все закономерно. Я же не буду рассказывать о том, как долго и много я занимался пением, как я старался. Конечно, было все, и не сразу все свалилось. Любые задатки, любые таланты требуют развития и совершенствования.
— А про свой характер что скажешь?
— Я скажу так, что людям рядом не совсем легко со мной. Почему-то близким людям достается, как и хорошее, так и плохое. Я, конечно, пытаюсь быть хорошим. Но я не домострой. Я разный. Я пытаюсь работать над собой. Пытаюсь те недостатки, про которые знаю, если не искоренять, то хотя бы подавлять.
— Если появляется свободное время, как проводишь?
— Основную часть свободного времени занимает семья. Когда у меня семьи не было, я приезжал с гастролей и в тот же день мог пойти клубится. У меня была просто куча энергии, я не мог сидеть дома. А сейчас мне нравится отдыхать с семьей, с друзьями. На даче у нас. С банькой, со всеми делами. Очень часто у нас бывают компании. Я люблю такой отдых. В принципе, у меня достаточно традиционные восторге. Я обычный. Отдыхать в халате, у камина — это не про меня.
Моя семья — это то место, куда хочется возвращаться. Мне нравится, что моя дочь Василиса до школы умеет читать и писать. Она ходит на все наши выступления. Она танцует и прыгает, все песни наизусть знает. Заходит в гримерку вся мокрая. Т.бы. вкус у ребенка формируется правильный, я надеюсь:)
Про роль в группе и патриотизм
— На какой возраст себя чувствуешь?
— На 25-27 лет.
— Не чувствуешь себя на вторых ролях в группе?
— С Сярогам как с лидером коллектива журналисты хотят наиболее коммуницировать. Пожалуйста. Я по этому поводу никак не переживаю. Я не большой любитель ходить по радиостанциям, по телевизорах и т..д. Да и Серега тоже. Абсолютно не чувствую себя на вторых ролях.
— Белорусский язык исключительно для лирики?
— Русский такая нежная, певучая. Лирика по-белорусски лучше звучит. Думаю, что Серега это делает непреднамеренно. Но не назову Belarus Freedom сильно лирической песней. Это песня для людей, которые понимают, о чем разговор. Но интересно, что песня обычно хорошо заходит на «ура» и в России, и в Украине.
— Почему Belarussia Liberta?
— Ну есть же ритмические технические правила. Думаю, только из-за этого. Скажу тебе свое личное мнение. Мне почему-то не сильно нравится название «Беларусь». У меня она ассоциируется с трактором. С детства такое осталось. Белоруссия моему уху больше нравится. Есть Россия, есть Белоруссия. Это нормально.
— Но ведь это советское название!
— Я понимаю. Может потому что привык, что трактор — «Беларусь». Это сейчас он — «Белорус». Может из-за того, так сильно ассоциируется, что приняли советскую символику. У меня такое отталкивание в принципе от всего этого.
— Ты — патриот?
— Есть такое выражение: патриотизм — это последняя тайник преступников. Этим прикрываются и такие поганые дела делают, что…. Ну что значит патриот? Конечно, я люблю свою страну, свой город. Но я люблю по-другому. Потому что это — люди, которые мне близки. Это моя семья, мои друзья. Поэтому это не совсем флаг и все остальное. В этом больший смысл, или меньший. Для меня он — больший.
Почти три часа разговора пробежали совсем незаметно. «Да ты совсем не задавака», — смеюсь я. «А что мне задаваться? Я же не олимпийский чемпион! — улыбается Павел в ответ. — Меня и на улицах редко узнают. Тут дело такое: тебя узнают только тогда, когда ты сам этого хочешь. В последнее время замечал, что меня узнают только охранники в магазинах. Видно, это из-за специфики их работы — в лице всматриваться».